Чтобы понять причины, породившие эту страшную секту, условия в которой она создавалась, как можно глубже разобраться в особенностях её внутреннего уклада и процессах, протекавших внутри секты ассасинов со дня её основания и к моменту её гибели, необходимо совершить краткий экскурс к истокам становления ислама. 

Ранний шиизм и его ответвления 

После смерти пророка Мухаммеда, когда поднялся вопрос о том, кто станет главой мусульманской общины, а значит, огромного по тем временам и весьма могущественного государства, ислам претерпел существенный раскол на два враждующих лагеря: суннитов, приверженцев ортодоксального направления ислама и шиитов, которых поначалу называли протестантами исламского мира. Часть мусульман выступала за то, что власть должна принадлежать только прямым потомкам пророка Мухаммеда, то есть прямым потомкам Али, двоюродного брата пророка, женатого на Фатиме, самой любимой дочери Мухаммеда. Близкое родство с пророком Мухаммедом делают его потомков единственно достойными правителями исламского государства.  Отсюда пошло название шиитов – “ши'ат Али” или “партия Али”. Шииты, находящиеся в меньшинстве, нередко подвергались гонениям со стороны суннитского правящего  большинства,   поэтому, как правило, они  были вынуждены находиться в подполье.     Разрозненные  шиитские общины были изолированы друг от друга, контакты между ними были сопряжены с величайшими сложностями, а нередко и угрозой для жизни.  Часто члены отдельных общин, находясь рядом, не подозревали о соседстве единоверцев-шиитов, так как принятая у них практика позволяла шиитам скрывать свою истинную, религиозную принадлежность (Здесь речь идёт о, широко распространенной  у шиитов, так называемой практике “такыйя”.  Его принцип заключался в том, что внешне необходимо придерживаться взглядов окружающего тебя общества, однако на самом деле, полное доверие и подчинение необходимо выражать, только своему лидеру), выдавая себя за правоверных суннитов. Вероятно, фактом многовековой изолированности и вынужденной замкнутости,    можно попытаться объяснить большое количество самых разнообразных, порой чрезвычайно нелепых и безрассудных, сектантских ответвлений в шиизме. 

Шииты по своему определению были имамитами (Имамиты верили, что когда-нибудь воскреснет один из ранее живших законных имамов, чтобы восстановить попранную суннитами справедливость), считавшими что рано или поздно мир возглавит прямой потомок  четвёртого халифа Али. Главное направление в шиизме основывалось на вере в то, что в качестве воскресшего имама выступит двенадцатый имам, Мухаммед абуль Касым, появившийся в Багдаде в IX веке и исчезнувший   в двенадцатилетнем возрасте. Большая часть шиитов свято верила в то, что именно Мухаммед абуль Касым является   тем самым “скрытым имамом”, которому в будущем предстоит вернуться в мир и открыться в виде мессия-мхади (Мхади – “скрытый имам”- спаситель). Последователи двенадцатого имама впоследствии стали называться “двунадесятниками”. К этому направлению шиизма относятся современные шииты.

Примерно по этому же принципу формировались и остальные ответвления в шиизме. “Пятиричники” – верили в культ пятого имама Зейда ибн Али, внука шиитского мученика-имама Хусейна.  В 740 году Зейд ибн Али поднял шиитское восстание против Омеядского халифа и принял смерть в бою, сражаясь в первых рядах повстанческой армии. Позднее пятиричники разделились на три мелких ответвления, признающих право имамата за теми или иными прямыми потомками имама Зейд ибн Али.

Параллельно с зейдидами (пятиричниками) родилось движение исмаилитов, впоследствии получившее широкий отклик  в исламском мире. Главенствующее влияние этой секты на несколько веков распространилось на Сирию, Ливан, Сицилию, Северную Африку, Палестину, а также, священные для всех мусульман, Мекку и Медину. Возникновение секты исмаилитов, прежде всего, связано с расколом в самом шиитском движении произошедшем в 765 году.

Джафар Садык, шестой шиитский имам, в 760 году лишил своего старшего сына Исмаила права законного наследования имамата. Формальной причиной этого решения стало чрезмерное увлечение старшего сына алкоголем, запрещённым   законами шариата. Однако истинная причина, по которой право наследования имамата было передано младшему сыну, заключалось в том, что Исмаил занимал крайне агрессивную позицию в отношении суннитских халифов, что могло нарушить сложившееся стратегическое равновесие между двумя религиозными концессиями, выгодное как шиитам, так и суннитам. К тому же, вокруг Исмаила стало сплачиваться антифеодальное движение, развернувшееся на фоне резкого ухудшения  положения простых шиитов. Низшие и средние  слои населения связывали с приходом к власти Исмаила надежды на существенные перемены в социально политической жизни шиитских общин.

Движение приверженцев Исмаила ширилось и набирало силу, что ни могло не вызвать тревогу и опасения как у шиитской феодальной знати, так и у самого имама Джафар Садыка. Вскоре Исмаил умирает естественной смертью. Однако есть немало оснований полагать, что смерть Исмаила стала прямым следствием организованного против него заговора шиитского правящего класса. Его отец, шестой имам Джафар Садык,   широко обнародовал факт смерти сына, говорят, он даже распорядился выставить труп Исмаила для общего обозрения  в одной из мечетей. Тем не менее, смерть Исмаила не остановила развернувшегося движения его приверженцев. Они объявили Исмаила седьмым “скрытым имамом”, который в нужный момент объявится мессией-мхади и, по сути, после него не стоит ожидать появления новых имамов. Его приверженцы утверждали, что Исмаил не умер, а по воле Аллаха перешёл в невидимое, скрытое от простых смертных состояние “гайба”. Среди приверженцев Исмаила были и такие, которые утверждали, что Исмаил и на самом деле умер, поэтому   седьмым имамом следует объявить его сына Мухаммеда. Примечателен тот факт, что с течением времени основная часть исмаилитов стала верить в седьмого имама Мухаммеда, сына Исмаила. По этой причине секта носит название “семеричников”.

Со временем исмаилитская секта настолько укрепилась и разрослась, что у неё появились все признаки самостоятельного религиозного течения с исламским уклоном. Исмаилиты развернули на ещё не подвластных им территориях Ливана, Сирии, Ирака, Персии, Северной Африки и Средней Азии хорошо законспирированную разветвлённую сеть проповедников нового учения. На этом первоначальном этапе развития движение исмаилитов отвечало всем требованиям мощной средневековой организации, имеющей чёткую иерархическую модель внутреннего построения, свою весьма сложную философско-теологическую догматику, частично заимствованную из иудаизма, христианства и мелких, сектантских культов, распространённых на территориях исламско-христианского мира.

Организация исмаилитов имела девять степеней посвящения, каждая из которых  давала посвящённому определённый доступ к информированности делами секты. Переход в очередную степень посвящения обставлялась немыслимыми, весьма впечатляющими мистическими ритуалами. Продвижение по иерархической лестнице исмаилитов было, прежде всего, связано со степенью посвящения. С очередным периодом посвящения пред исмаилитом открывалась новая истина, с каждым шагом всё больше отдаляющаяся от основных догм Корана. Так, на пятой ступени вновь посвящённому объясняли, что суть писаний Корана стоит понимать не в прямом, а в аллегоричном смысле. Следующая за ней ступень посвящения раскрывала обрядовую суть исламской религии, которая так же сводилась к довольно аллегоричному пониманию обрядов. На последней степени посвящения фактически отвергались все исламские догмы, затрагивая даже учение о божественном пришествии и т. п.  Прекрасная организованность, жёсткая иерархическая дисциплина  позволяла её лидерам легко и весьма эффективно управлять огромной по тем временам организацией.

Одна из философско-теологических догм, которой яро придерживались исмаилиты, говорила о том, что Аллах время от времени вселял свою божественную сущность в плоть ниспосланных им пророков-натиков (Натик - проповедник): Адама, Авраама, Ноя, Моисея, Иисуса и Мухаммеда. Исмаилиты утверждали, что Аллах ниспослал в наш мир седьмого пророка-натика --- Мухаммеда, сына Исмаила, от которого и пошло название исмаилитов.  Каждого из ниспосланных пророков-натиков всегда сопровождал, так называемый глашатай или “самит”. Самит – в буквальном смысле – молчальник. Самит никогда не говорил от себя. Его суть сводилась к толкованию проповеди пророка-натика. При Моисее самитом был Аарон, при Иисусе –Пётр, при Мухаммеде –Али. С каждым появлением пророка-натика Аллах раскрывал пред миром тайны вселенского разума божественной истины. С приходом нового пророка люди накапливали новые божественные знания. Согласно учению исмаилитов в мир должно прийти семь пророков-натиков. Между их появлениями миром последовательно правят семь имамов, через которых аллах даёт объяснение учениям пророков. Возвращение последнего, седьмого пророка-натика ---Мухаммеда, сына Исмаила явит собой последнее божественное воплощение, после которого в мире должен воцариться мировой божественный разум, несущий всеобщую справедливость и благоденствие правоверным мусульманам. Внутри секты исмаилитов развивалось тайное учение, доступ к которому имели только высшие ступени посвящения,  для низших слоёв исмаилитской общины предназначалась лишь философско-теологическая догма, служившая универсальным оружием носителей тайного учения. Постепенно исмаилиты начинали набирать силу и влияние, вследствие чего, в X веке ими был основан Фатимитский халифат. Именно к этому периоду относится вышеупомянутое распространение исмаилитского влияния на земли Северной Африки, Палестины, Сирии, Йемена и священных для мусульман Мекки и Медины. Однако в остальном исламском мире, включая шиитов, исмаилитов считали опаснейшими еретиками и при любом удобном случае жестоко преследовали.

Примерно в этот исторический период из среды воинствующих исмаилитов выделились ещё более радикальные и непримиримые низарины, больше известные как секта ассасинов.

Фатимитский халиф Египта Мустансир лишил своего старшего сына Низара права наследования престола в пользу его младшего брата Мустали. Для того чтобы избежать внутриусобной борьбы за власть, по приказу халифа его старший сын Низар был помещён в тюрьму и в скором времени  казнён, что привело к крупным волнениям внутри Фатимитского халифата. Смерть Низара не помешала тому, что его имя стало символом открытой оппозиции. Движение низаринов настолько быстро набирало силу и размах, что в скором времени оно вышло далеко за пределы халифата и распространилось на обширных северо-западных территориях государства Сельджукидов. Низаритские восстания постоянно сотрясали Арабский халифат. В ответ власти были вынуждены применять жестокие репрессии в отношении низаритов. Багдадские, египетские халифы, правоверные суннитские султаны сельджукидов преследовали любого заподозренного в ереси. Так в X веке после взятия города Рей, по приказу Махмуда Газанвийского была устроена настоящая кровавая резня. Низаритов и иных еретиков забивали камнями, распинали на стенах города, вешали у порогов собственных домов… В один день тысячи исмаилитов-низаритов нашли свою смерть. Оставшиеся в живых были закованы в цепи и проданы в рабство. 

Хасан ибн-Саббах и ассасины  

Жестокие преследования исмаилитов-низаритов привели к развёртыванию широкомасштабной волны сопротивления. Перейдя на нелегальное  положение, исмаилиты-низариты ответили  террором на террор. На политической сцене появился создатель секты ассасинов и основатель исмаилитского-низаритского  государства в горных районах Персии, Сирии, Ирака и Ливана - шейх Хасан I ибн-Саббах (1051-1124). Изгнанные из Египта низариты фактически захватили руководство исмаилитами проживавшими в районах западной Персии и Сирии, во главе которых стал Хасан ибн-Саббах. Бежавший из Египта в 1090 году лидер низаритской партии исмаилитов Хасан ибн-Саббах обосновался в горах северной Персии и стал вербовать всех недовольных под знамёна скрытого имама династии Низаритов.  О самом Хасане ибн-Саббахе, как и его жизни, скрытой от посторонних глаз, известно крайне мало, что только укрепляет тот ореол таинственности, который ещё при   жизни окутал всё, что было связано с этим именем. Выходец из южноаравийских племён, Хасан ибн-Саббах родился в 1050 году в довольно привилегированной семье в небольшом городке Кум расположенном в Северной Персии. Он получил прекрасное по тому времени образование и мог бы, благодаря положению семьи,  рассчитывать на  занятие высоких государственных постов. Однако, шиит по рождению, Хасан ибн-Саббах с раннего детства тянулся ко всевозможным, разного рода знаниям, что в конечном итоге привело его в лагерь исмаилитов. Уже в зрелом возрасте он переезжает в Каир, столицу исмаилитского халифата, рассчитывая найти там поддержку. Однако Фатимидский халифат к тому времени находился в полном упадке, потеряв былую мощь, поэтому персидским исмаилитам  не приходилось  рассчитывать на его поддержку. Однако Хасан ибн-Саббах не собирается отказываться от идеи создания исмаилитского государства в Персии и с 1081 года начинает активно собирать сторонников независимого государства исмаилитов, объединённых под знаменем скрытого имама из династии Низаритов.  Хасан ибн-Саббах был  искусным проповедником и прекрасным оратором,  благодаря чему быстро сплотил вокруг себя огромное число почитателей,  учеников и последователей. В своих проповедях он виртуозно манипулировал чаяниями различных слоёв населения, весьма чутко реагируя на малейшие изменения в настроении общества. Интеллектуалов подкупала в  его учении  веротерпимость и открытость к нерелигиозным знаниям.   Спекулируя на  национально-освободительной идее, призывая объединяться в орден ассасинов против оккупантов - турков-сельджуков, он смог привлечь  на свою сторону местную   национальную феодальную знать, стремящуюся к большей автономии.  Местные феодалы видели в его учении безотказное средство для борьбы за независимость от багдадского халифа и сельджукидских султанов. Простые люди, в свою очередь,  связывали с тайным исмаилитским орденом ассасинов чаяния на создание более справедливого общества.  

Однако одного сочувствия и поддержки широких масс общества для создания государства было недостаточно, следовало создать сплочённую и боеспособную организацию. По всему халифату создавались подпольные группы проповедников, которые,  кроме пропаганды нового учения, занимались систематическим сбором различной информации разведывательного характера, к тому же разбросанные ячейки в любой момент были готовы по приказу Хасана ибн-Саббаха выступить как мобильные боевые террористические группы. В 1090 году в самый разгар репрессий Хасан ибн-Саббах, опасаясь за свою жизнь, бежит из Каира и спустя несколько месяцев объявляется в южной части Каспия в горных районах Западной Персии. К этому времени он уже находится на пике популярности, обладая прекрасной организацией исмаилитов-низаритов (ассасинов).  Но прежде чем приступить к созданию государства Хасану ибн-Саббаху требовалось для начала захватить лишь одну крепость, превратив её в столицу своего движения.

Его выбор пал на неприступную крепость, возведённую  на высокой скале Аламут, скрытой среди горных хребтов на берегу Каспийского моря. Сама скала Аламут, что в переводе с местного наречия означает “Гнездо орла”, на фоне гор казалась естественной природной крепостью. Подходы к ней были перерезаны глубокими ущельями и бушующими горными потоками. Выбор Хасана ибн-Саббаха во всех отношениях оправдывал себя. Нельзя было представить более выгодного  в стратегическом отношении места для создания столицы-символа  тайного ордена убийц. Хасан ибн-Саббах овладел этой неприступной крепостью практически без боя. Позже исмаилиты так же захватили ряд крепостей в горах Курдистана, Фарса и Альбурса. Завладев несколькими замками на западе - в горных районах Ливана и Сирии, исмаилиты   вторглись в “будущие”  владения крестоносцев. Ассасинам в некоторой степени повезло. Вскоре после захвата крепости Аламут умер сельджукидский султан Мелик-шах. После этого долгих двенадцать лет государство Сельджукидов сотрясали междоусобные  распри за трон. Всё это время им было не до сепаратистов, окопавшихся в Аламуте. Объединив горные районы Персии, Сирии, Ливана и Ирака, Хасан ибн-Саббах создал могущественное исмаилитское государство  Аламут, просуществовавшее почти два века с 1090 по 1256 год. Хасан установил в Аламуте суровый образ жизни, абсолютно для всех без исключения. Первым делом он демонстративно, в период великого мусульманского поста Рамадан, отменил на территории своего государства все законы шариата. За  малейшее отступление грозила смертная казнь. Он наложил строжайший запрет на любое проявление роскоши. Ограничение касалось всего: пиров, потешной охоты, внутреннего убранства домов, дорогих нарядов и т.п. Суть сводилась к тому, что терялся всякий смысл в богатстве. Зачем оно нужно, если его нельзя тратить? На первых этапах существования Аламутского государства Хасану ибн-Саббаху удалось создать нечто, похожее на средневековую утопию, которой не знал исламский мир и о которой даже не   задумывались европейские мыслители того времени. Таким образом, он фактически свёл на нет разницу между низшими и высшими слоями общества. На мой взгляд, государство исмаилитов-низаритов сильно напоминало коммуну, с той разницей, что   управление коммуной принадлежало не общему совету вольных тружеников, а безгранично властвующему духовному лидеру-вождю. Сам Хасан ибн-Саббах подавал своим приближённым достойный пример, до конца своих дней ведя чрезвычайно суровый, аскетический образ жизни. В своих решениях он был последователен и, если того требовало, бессердечно жесток. Он приказал казнить одного из своих сыновей лишь по подозрению в нарушении установленного им закона.

Объявив о создании государства, Хасан ибн-Саббах отменил все сельджукидские налоги, а вместо них приказал всем жителям Аламута строить дороги, рыть каналы и возводить неприступные крепости. По всему миру его агенты-проповедники скупали редкие книги и манускрипты, хранящие в себе тайные знания. Хасан приглашал или похищал в свою крепость лучших специалистов различных областей науки, начиная от инженеров-строителей, заканчивая медиками и алхимиками. Ассасины смоги создать систему фортификаций, которая не имела себе равных, а концепция обороны вообще на много веков опередила свою эпоху. Чтобы выжить, исмаилиты создали самую страшную по тем временам спецслужбу. Никому из халифов, князей или султанов не могло прийти в голову пойти на открытую войну против исмаилитского государства Аламут. Сидя в своей неприступной горной крепости, Хасан ибн-Саббах отправлял убийц-смертников по всему государству Сельджукидов. Но к тактике террористов-самоубийц Хасан ибн-Саббах пришёл не сразу. Существует легенда, по которой Хасан принял такое решение благодаря случаю.

Во всех концах исламского мира по поручению Хасана, рискуя собственными жизнями, действовали многочисленные проповедники его учения. В 1092 году в городе Сава, расположенном на территории Сельджукидского государства, проповедники Хасана ибн-Саббаха убили муэдзина, опасаясь, что тот выдаст их местным властям. В отместку за это преступление, по приказу Низама Эль-Мулька, главного визиря сельджукидского султана,   предводителя местных исмаилитов схватили  и предали медленной, мучительной смерти. После казни его тело показательно проволокли  по улицам Савы и на несколько дней вывесили труп на главной базарной площади. Эта казнь вызвала взрыв негодования и возмущения в среде ассасинов.  Возмущённые толпы жителей Аламута двинулись к дому своего духовного наставника и правителя государства. Предание гласит о том, что Хасан ибн-Саббах поднялся на крышу своего дома и громогласно произнёс, лишь одну единственную фразу: “Убийство этого шайтана предвосхитит райское блаженство!” Дело было сделано, не успел Хасан ибн-Саббах спуститься в свой дом, из толпы выделился молодой человек по имени Бу Тахир Аррани и, пав на колени пред Хасаном ибн-Саббахом, изъявил желание привести в исполнение вынесенный  смертный приговор, даже если при этом придётся заплатить своей собственной жизнью. Небольшой отряд фанатиков-ассасинов, получив благословение от Хасана ибн-Саббаха, разбился на мелкие группы и двинулся в сторону столицы государства Сельджукидов. Ранним утром 10 октября 1092 года Бу Тахир Аррани, каким-то загадочным способом, умудрился проникнуть  на территорию дворца визиря. Притаившись в зимнем саду,  он стал терпеливо ожидать появления своей жертвы, прижав к груди огромный нож, лезвие которого было предусмотрительно опрыскано ядом. Ближе к полудню на аллее появился какой-то человек, одетый в очень богатые одеяния. Аррани никогда не видел визиря, но, судя по тому, что человека идущего по аллее окружало большое количество телохранителей и рабов, убийца решил, что это мог быть только визирь. За высокими, неприступными стенами дворца телохранители  чувствовала себя слишком уверенно и охрана визиря воспринималась ими как не более чем каждодневная ритуальная повинность. Улучив удобный момент, Аррани молниеносно подскочил к визирю и нанёс ему, по меньшей мере, три страшных удара отравленным ножом. Стража подоспела слишком поздно. Прежде чем убийца был схвачен, великий визирь Низам Эль-Мульк уже извивался в предсмертных судорогах, покрывая дорогие платья кровью и рыжей пылью. В бессильной злобе обезумевшая стража практически растерзала убийцу визиря, однако,  смерть Низама Эль-Мулька стала символическим  сигналом к штурму дворца. Ассасины окружили и подожгли дворец великого визиря.    Смерть главного визиря государства Сельджукидов имела настолько сильный резонанс во всём исламском мире, что это невольно подтолкнуло Хасана ибн-Саббаха к очень простому, но, тем не менее, гениальному выводу: можно выстроить весьма эффективную оборонительную доктрину государства и, в частности,  движения исмаилитов-низаритов, не затрачивая значительные материальные средства на содержание  огромной регулярной армии. Необходимо было создать свою “спецслужбу”, в задачи которой входило бы устрашение и показательное устранение тех, от кого зависело принятие важных политических решений,   против которой ни высокие стены дворцов и замков, ни огромная  армия, ни преданные телохранители не могли бы ничего противопоставить, чтобы защитить потенциальную жертву. (Индивидуальный террор в самом ярком его проявлении!!!) 

Прежде всего, следовало наладить механизм сбора квалифицированной  информации. К этому времени у Хасана ибн-Саббаха во всех уголках исламского мира уже действовало бесчисленное количество проповедников, которые регулярно сообщали Хасану обо всём, что происходило в  отдалённых областях исламского мира. Однако новые реалии требовали создания разведывательной организации качественно иного уровня, агенты которой имели бы доступ к высшим эшелонам власти. Ассасины одни из первых ввели такое понятие как “вербовка”. Имам – вождь исмаилитов обожествлялся, преданность единоверцев Хасана ибн-Саббаха делала его непогрешимым, его слово было больше чем закон, его воля была проявлением божественного разума. Исмаилит,  входящий в разведывательную структуру почитал выпавшую на него долю, как проявление высочайшей милости Аллаха снизошедшей до него через Великого Магистра ордена  ассасинов шейха Хасана I ибн-Саббаха. Он верил, что появился на свет лишь для выполнения своей “великой миссии”, пред которой меркнут все мирские соблазны и страхи. Благодаря фанатичной преданности своих агентов Хасан ибн-Саббах был прекрасно информирован обо  всех планах врагов исмаилитов, правителей Шираза, Бухары, Балха, Исфахана, Каира и Самарканда. Однако организация террора была немыслима без создания продуманной технологии подготовки профессиональных киллеров-самоубийц, безразличие к собственной жизни и пренебрежительное отношение к смерти которых делало их практически неуязвимыми. 

В своей штаб-квартире в горной крепости Аламут, Хасан ибн-Саббах создал настоящую школу по подготовке разведчиков и диверсантов-террористов. К середине 90-х годов XI века Аламутская крепость была лучшей в мире академией по подготовке тайных агентов узкоспециализированного профиля. Действовала она крайне просто, тем не менее, достигаемые ею результаты были весьма впечатляющи. Хасан ибн-Саббах сделал процесс  вступления в орден очень сложным. Примерно из двухсот кандидатов к завершительной стадии отбора допускали максимум пять-десять человек. Перед тем, как попасть во внутреннюю часть замка, кандидату сообщалось о том, что, приобщившись к тайному знанию, обратного пути из ордена у него быть не может, однако этот факт мало смущал молодых юношей, страстно жаждавших приключений и иной, на их взгляд более достойной жизни.

Одно из преданий гласит о том, что Хасан, будучи человеком  разносторонним, имеющим доступ к разного рода знаниям, не отвергал чужого опыта, почитая его как самое желанное приобретение. Так, при отборе будущих террористов, он воспользовался методикой древних китайских школ боевых искусств, в которых отсеивание кандидатов начиналось задолго до первых испытаний.  Молодых юношей, желавших вступить в орден, держали перед закрытыми воротами от нескольких суток до нескольких недель. Только самых настойчивых приглашали во внутренний двор. Там их заставляли несколько дней впроголодь сидеть на холодном каменном полу, довольствуясь скудными остатками пищи и ждать, порой под ледяным проливным дождём или снегопадом, когда их пригласят войти внутрь дома.   Время от времени на внутреннем дворе перед домом Хасана ибн-Саббаха появлялись его приближённые из числа прошедших первую степень посвящения. Они всячески оскорбляли, даже избивали молодых людей, желая проверить, насколько сильно и непоколебимо их желание вступить в ряды посвящённых ассасинов. В любой момент молодому человеку позволялось  подняться и уйти восвояси. Лишь прошедшие первый круг испытаний допускались в дом Великого Магистра. Их кормили, отмывали, переодевали в добротную, тёплую одежду… Для них начинали приоткрывать “врата иной жизни”. То же предание гласит о том, что ассасины, силой отбив труп своего товарища, Бу Тахир Аррани, похоронили его по мусульманскому обряду. По приказу Хасана ибн-Саббаха на воротах крепости Аламут была приколочена бронзовая табличка, на которой было выгравировано имя Бу Тахир Аррани, а против него, имя его жертвы – главного визиря Низама Эль-Мулька. С годами эту бронзовую табличку пришлось увеличить в несколько раз. Со времени первого ассасина-убийцы, Аррани, этот список составлял уже сотни имён визирей, князей, мулл, султанов, шахов, маркизов, герцогов и королей, а напротив них, имена их убийц – фидаинов, рядовых членов ордена Ассасинов. Ассасины отбирали в свои боевые группы физически сильных молодых людей. Предпочтение отдавалось сиротам, поскольку ассасину  приходилось навечно порвать с семьёй. Теперь его жизнь всецело принадлежала Старцу горы, как называл себя Великий Магистр шейх Хасан I ибн-Саббах.  Правда в секте ассасинов они не находили решения проблем социальной несправедливости, зато Старец горы гарантировал им вечное блаженство в райских садах взамен отданной реальной жизни.

Он придумал довольно простую, но чрезвычайно эффективную методику подготовки так называемых фидаинов(“жертвующий жизнью”, террорист-самоубийца). Старец горы объявил свой дом “храмом первой ступени на пути в рай”. Молодого человека приглашали в дом Хасана ибн-Саббаха и одурманивали гашишем. Затем, погружённого в глубокий наркотический сон, будущего фидаина   переносили в искусственно  созданный “райский сад”, где его уже ожидали смазливые девы, реки вина и обильное угощение. Обволакивая растерянного юношу похотливыми ласками, прекрасные девы выдавали себя за райских девственниц-гурий, нашептывая будущему ассасину-смертнику, что он сможет сюда вернуться, только если погибнет в бою с неверными. Спустя несколько часов ему опять давали наркотик и, после того как он в очередной раз засыпал, переносили обратно в дом Старца горы – шейха Хасана ибн-Саббаха. Проснувшись, молодой человек искренне верил в то, что побывал в раю. Отныне, с первого мига пробуждения этот реальный мир терял для него какую-либо ценность. Все его   мечты, надежды, помыслы  были подчинены одному единственному желанию, вновь оказаться в “райском саду” среди столь далёких сейчас и недоступных прекрасных дев.

Стоит заметить, что речь идёт об XI столетии, нравы которого были настолько суровые, что за прелюбодеяние могли просто-напросто забить камнями. А для многих нищих молодых людей, в виду невозможности заплатить калым за невесту, женщины были просто недосягаемой роскошью. Старец горы объявил себя чуть ли не пророком. Для ассасинов он был ставленником Аллаха на земле, глашатаем его священной воли. Хасан ибн-Саббах внушал ассасинам, что они могут ещё раз вернуться в райские сады,  сразу, минуя чистилище, лишь при одном условии: приняв смерть, но только по его приказу. Он не переставал повторять изречение в духе пророка Мухаммеда: “Рай покоится в тени мечей”. Смерть за исламскую идею – прямой путь в рай. Таким образом,  ассасины не только не боялись смерти, но страстно её желали, ассоциируя её с вратами рая.

Вообще, Хасан ибн-Саббах был “великим мастером” фальсификации. Иногда он использовал не менее эффективный приём убеждения или, как сейчас называют, “промывания мозгов”. В одном из залов Аламутской крепости, над скрытой ямой в каменном полу,  было установлено большое медное блюдо, с аккуратно вырезанной по центру окружностью. По велению Хасана, один из его ассасинов прятался в яме, просовывая голову, через вырезанное в блюде отверстие, так что со стороны  казалось, благодаря искусному гриму, будто она отсечена.  В зал приглашали молодых людей и демонстрировали им “отсечённую голову”. Неожиданно из темноты появлялся сам Хасан ибн-Саббах и начинал совершать над “отсечённой головой” магические жесты и произносить на “непонятном, потустороннем языке” таинственные заклинания. Неожиданно “мёртвая голова” открывала глаза и начинала говорить. Хасан и остальные присутствующие задавали вопросы касательно рая, на которые “отсечённая голова” давала более чем оптимистические исчерпывающие ответы. После того, как приглашенные  покидали зал, помощнику Хасана отрубали голову и на следующий день выставляли её напоказ перед вратами Аламута.  Или другой эпизод: доподлинно известно, что у Хасана ибн-Саббаха было несколько двойников. На глазах у сотни рядовых ассасинов двойник, одурманенный наркотическим зельем, совершал показательное самосожжение. Таким способом Хасан ибн-Саббах якобы возносился на небеса. Каково же было удивление, когда на следующий день Хасан ибн-Саббах представал перед восхищённой толпой целым и невредимым. Один из европейских послов, после посещения Аламута - ставки Старца горы, вспоминал: “Хасан обладал прямо таки мистической властью над своими подданными.  Желая продемонстрировать   их фанатичную преданность, Хасан сделал едва заметный взмах рукой и, несколько стражников, стоявших на крепостных стенах, по его приказу незамедлительно сбросились в глубокое ущелье…”

В горах Западной Персии, была налажена настоящая индустрия подготовки профессиональных убийц, которой сегодня могли бы позавидовать современные “спецшколы”. Кроме   “идеологической подготовки” ассасины  очень много времени проводили   в каждодневных изнурительных тренировках.   Будущий ассасин-смертник был обязан прекрасно владеть всеми видами оружия: метко стрелять из лука, фехтовать на саблях, метать ножи и сражаться голыми руками. Он должен был превосходно разбираться в различных ядах. «Курсантов» школы убийц заставляли по много часов и в зной и в лютую стужу сидеть на корточках или неподвижно стоять, прижавшись спиной к крепостной стене, чтобы выработать у будущего “носителя возмездия”  терпение и силу воли. Каждого ассасина-смертника готовили для “работы” в строго определённом регионе. В программу его обучения входило также изучение иностранного языка того государства, в котором его могли задействовать. Немалое внимание уделялось и актёрскому мастерству. Талант перевоплощения у ассасинов ценился не меньше, чем боевые навыки. При желании ассасины могли измениться до неузнаваемости. Выдавая себя за бродячую цирковую труппу, монахов средневекового христианского ордена, лекарей, дервишей, восточных торговцев или местных дружинников, ассасины пробирались в самое логово врага, для того чтобы убить свою жертву. (Этот же приём широко используют  некоторые современные израильские антитеррористические спецподразделения).  Как правило, ассасины после исполнения приговора, вынесенного Старцем горы, даже не пытались скрыться с места покушения, принимая смерть, как заслуженную награду. Саббахиты, или “люди горных крепостей”, как часто называли ассасинов, сторонников Хасана ибн-Саббаха из числа исмаилитов-низаритов, даже находясь в руках палача, подвергнувшись  изуверским средневековым пыткам, пытались сохранять улыбки на своих лицах. “Пусть видят неверные, насколько велико могущество Старца горы”,-умирая в жестоких мучениях, думали ассасины.   Слухи о Старце горы очень быстро распространились далеко за пределы исламского мира. Многие из европейских правителей платили дань Старцу Горы, желая избежать его гнева. Хасан ибн-Саббах рассылал по всему средневековому миру своих убийц, никогда не покидая, впрочем, как и его последователи,  своего горного убежища. В Европе предводителей ассасинов в суеверном страхе называли “горными шейхами”, часто даже не подозревая, кто именно сейчас занимает этот пост. Почти сразу после образования ордена Ассасинов Старец горы  Хасан ибн-Саббах смог внушить всем правителям, что от его гнева невозможно укрыться. “Акт возмездия” - это лишь вопрос времени.

Примером “отсроченного акта возмездия”  может служить характерный случай, дошедший до нас благодаря многочисленным преданиям, передаваемым из уст в уста уцелевшими ассасинами. (Со времён первого ассасина-смертника Бу Тахир Аррани, память о погибших за “святую идею” тщательно хранилась и почиталась последующими поколениями ассасинов.) Ассасины долго и безрезультатно охотились за одним из самых  могущественных европейских князей. Охрана европейского вельможи была настолько тщательной и скрупулёзной, что все попытки ассасинов приблизиться к жертве неизменно   терпели неудачу. Во избежание отравления или иных “коварных восточных  ухищрений”, ни один смертный не мог не только подойти к нему, но и приблизиться ко всему, чего могла коснуться его  рука. Пища, которую принимал князь, предварительно опробовалась специальным человеком. День и ночь возле него находились вооружённые телохранители. Даже за большие богатства ассасинам не удавалось подкупить кого-либо из охраны. Тогда Хасан ибн-Саббах предпринял нечто иное. Зная, что европейский вельможа слыл ярым католиком, Старец горы отправил в Европу двух молодых людей, которые по его приказу обратились в христианскую веру, благо, распространённая среди шиитов, так называемая практика такыйя позволяла им совершить обряд крещения, для достижения священной цели. В глазах всех окружающих они стали “истинными католиками”, яро соблюдавшими все католические посты. В течении двух лет они каждый день посещали местный католический собор, проводя долгие часы в молитвах, стоя на коленях. Ведя строго канонический образ жизни, молодые люди, регулярно отпускали собору щедрые пожертвования. Их дом был круглые сутки открыт для любого страждущего.  Ассасины понимали, что единственную узкую брешь в охране вельможи можно найти во время воскресного  посещения им местного католического собора. Убедив всех окружающих в своей “истинной христианской добродетели” новообращённые католики стали чем-то само собой разумеющимся, неотъемлемой частью собора.  Охрана перестала обращать на них должное внимание, чем незамедлительно  и воспользовались убийцы. Однажды, во время очередного воскресного служения, одному из скрытых ассасинов удалось приблизиться к вельможе и неожиданно нанести несколько ударов кинжалом. К счастью жертвы, охрана молниеносно среагировала и, нанесённые ассасином удары, пришлись в руку и плечо, не причинив вельможе серьёзных ранений. Однако, второй ассасин, находящийся в противоположном конце зала, воспользовавшись суматохой и вызванной первым покушением всеобщей паникой, подбежал к несчастной жертве и нанёс смертельный удар отравленным кинжалом в самое сердце.

Организация созданная Хасаном ибн-Саббахом имела строгое иерархическое построение. В самом низу находились рядовые - “фидаины” - исполнители смертных приговоров. Они  действовали в слепом повиновении и, если умудрялись выжить несколько лет, повышались до следующего звания - старшего рядового или “рафика” (“рядовой миссионер”). Следующее в иерархической пирамиде ассасинов  было звание сержанта или “даи” (великий миссионер). Непосредственно, через даи передавалась воля Старца горы. Продолжая продвигаться по иерархической лестнице, теоретически можно было подняться и до высшего офицерского звания “дай эль кирбаль”, который подчиняется только, скрытому от посторонних глаз, таинственному “шейху эль джабалю”(“Владыка Владык”), самому Старцу горы - Великому Магистру ордена ассасинов, главе исмаилитского государства Аламут - шейху Хасану I ибн-Саббаху. Нельзя не заметить, что ассасины своим примером вдохновили многие тайные общества Востока и Запада.  Европейские ордена подражали ассасинам, перенимая у них технику жёсткой дисциплины, принцип назначения офицеров, введение знаков отличия, эмблем и символов. Иерархическое построение внутри ордена ассасинов было неотъемлемо связано с различными “степенями посвящения”, что весьма характерно для всех  исмаилитских общин того периода. Каждая новая ступень посвящения всё дальше отдалялась от исламских догм, приобретая всё больше чисто политическую окраску. Высшая степень посвящения почти не имела ничего общего с религией. На этом этапе такие базисные понятия, как “священная цель” или “священная война” приобретали совершенно иной, диаметрально противоположный смысл. Оказывается, можно употреблять алкоголь, нарушать исламские законы, ставить под сомнение святость пророка Мухаммеда и воспринимать его жизнь, как красивую поучительную легенду-сказку. Из всего вышеизложенного можно прийти к выводу, что верхушка управления фанатической исламской секты ассасинов придерживалась тщательно скрываемого как от внешнего мира, так и от рядовых членов секты,  “религиозного нигилизма” или, если быть более точным, “религиозного прагматизма”, посредством которого решались те или иные насущные политические задачи. С моей точки зрения, столь полярные взгляды и оценки тех  или иных общественных и религиозно-политических норм свойственны не только раннешиитским  сектам, но и другим тайным обществам, религиозным концессиям и политическим движениям, неотъемлемой частью которых, в той или иной форме является так называемая “степень посвящения”.

После 1099 года,  нашествия крестоносцев и захвата ими Иерусалима, положение Аламутского государства несколько осложнилось. Теперь ассасинам приходилось вести борьбу не только с мусульманскими правителями, но и европейскими завоевателями. 26 ноября 1095 года Римский Папа Урбан II на церковном соборе в Климонде призвал к началу крестового похода по освобождению Иерусалима и Палестины из-под власти мусульман-сельджукидов. В августе 1096 года в направлении Ближнего Востока из разных частей Европы    двинулись    четыре колоны     рыцарей-крестоносцев.    Из южной Франции - под предводительством Раймонда Тулузского, из Италии – под предводительством норманнского князя Боэмунда Тарентского, из Нормандии – под руководством герцога Нормандского Роберта, из Лотарингии – во главе с Годфруа Бульйонским, более известным как Готфрид Буйонский. Соединившись в Константинополе, войска крестоносцев переправились в Малую Азию и захватили города Никея, Эдесса и Антиохия. 15 июля 1099 года, после кровопролитной осады был взят Иерусалим.  Таким образом в результате Первого крестового похода, который длился три года,  на Ближнем Востоке образовалось несколько христианских государств: королевство Иерусалимское, возглавляемое Годфридом Буйонским, княжество Антиохийское, графства Триполийское и Эдесское. Римско-католическая церковь обещала участникам святого похода отпущение всех грехов.  Тем не менее, армия крестоносцев   напоминала скорее сброд бандитов, чем благородных освободителей Гроба Господнего. Прохождение армии крестоносцев сопровождалось невиданным доселе разбоем и разграблениями. Нашествие крестоносцев можно было сравнить,  разве что с эпидемией чумы. В рядах рыцарей-крестоносцев никогда не было единства, чем непременул воспользоваться Хасан ибн-Саббах. Нищие европейские бароны, авантюристы и разбойники разного сорта, привлекаемые несметными сокровищами богатого востока, создавали временные союзы и коалиции, которые никогда не отличались особой прочностью.  Рыцари-крестоносцы, пытаясь разрешить внутриусобные проблемы,  довольно часто пользовались услугами ассасинов. В числе “заказчиков” ассасинов, так же  были такие рыцарские ордена как Госпитальеры и Тамплиеры.  Именно в этот период во многие европейские языки вошло слово “ассасин”, которое приобрело значение “убийца”. Многие предводители крестоносцев нашли смерть от кинжалов ассасинов. 

Хасан ибн-Саббах умер в 1124 году в возрасте 74-х лет. После себя он оставил богатое наследие, тесно сплетённую сеть прекрасно укреплённых горных крепостей, управляемых фанатичными адептами. Его государству было суждено просуществовать ещё  сто тридцать два года… Звёздный час ассасинов приходится на конец XI века. Это связано с возвышением государства турков-мамлюков во главе  с султаном Юсуфом ибн-Аюбом по прозвищу Салах-ад-дин (защитник веры), или Саладином, как его называли европейцы.  С лёгкостью захватив прогнивший Фатимитский халифат, с которым у крестоносцев был заключён длительный мирный договор, Салах-ад-дин объявил себя единственно истинным защитником ислама. Отныне  ближневосточным христианским государствам крестоносцев угрожала опасность с юга. Длительные переговоры с Салах-ад-дином, который видел своё наивысшее предназначение в том, чтобы вышвырнуть христиан с Востока,  не привели к  существенным результатам.  С  1171 года для крестоносцев начинается тяжелейший период войн с Салах-ад-дином. На этот раз над Иерусалимом, оплотом христианства на Ближнем Востоке, нависла неминуемая угроза… Малочисленные, фактически отрезанные от остального христианского мира, ослабленные междоусобными распрями крестоносцы даже не думали о дальнейшей экспансии на мусульманский восток. Иерусалимское королевство выдерживало одну атаку за другой. Вполне естественно, что в такой безвыходной ситуации им ничего иного не оставалось, как заключить союз с ассасинами. Было несколько странно и необычно видеть выступающую совместным ополчением мусульманско-крестоносскую дружины. По большому счёту ассасинам было всё равно с кем воевать и на чьей стороне выступать. Для них все были враги - и христиане и мусульмане. Богатые  крестоностские князья как всегда щедро оплачивали услуги наёмных убийц-ассасинов. Многие арабские князья  и военачальники    пали от кинжалов ассасинов. Даже самому Салах-ад-дину пришлось пережить несколько неудачных покушений, после которых он лишь по счастливой случайности остался жив. Однако союз крестоносцев и ассасинов не просуществовал долго. Ограбив исмаилитских купцов, король иерусалимского королевства Конрад Монферратский подписал себе смертный приговор. Отныне ассасины слали убийц в оба лагеря. Доподлинно известно, что от рук ассасинов погибли: шесть визирей, три халифа, десятки городских правителей и духовных лиц, несколько европейских правителей, такие как Раймонд Первый, Конрад Монферратский, герцог Баварский, а также видный общественный деятель, персидский учёный древности Абуль-Махасин, вызвавший гнев Старца горы, выступив с резкой критикой в адрес ассасинов. Когда государство исмаилитов достигло своего наивысшего могущества, оно уже сильно отличалось от того, что заложил Хасан ибн-Саббах. Из средневековой коммуны государство Аламут фактически превратилось в наследственную монархию с узаконенной родовой передачей власти. Из среды высших чинов ордена ассасинов выделилась своя феодальная знать, которая больше тяготела к суннитским вольностям, чем шиитскому аскетизму. Новая знать предпочитала общественный порядок, в котором роскошь и богатство не считались пороком. Пропасть между простыми слоями населения Аламута и феодальной знатью всё больше увеличивалась. Именно по этой причине желающих жертвовать собой находилось всё меньше и меньше.

После смерти Хасана I ибн-Саббаха его преемники не смогли расширить владения государства. Провозглашенные Хасаном лозунги остались невыполнимыми. Государство ассасинов раздирали острейшие внутренние кризисы. Былая мощь ассасинов сходила на нет. Хотя ассасины  пережили государство Сельджукидов, возвышение и падение великой Хорезмской державы, основания и крушения ближневосточных  государств крестоносцев, исмаилитское государство Аламут неминуемо приближалось к своему закату. Падение Фатимитского халифата остро отразилось на стабильности Аламута. Салах-ад-дин превратив Фатимитский халифат в государство правоверных мусульман-мамлюков, стал наносить сокрушительные удары не только по крестоносцам. В конце XII века турки-мамлюки во главе со знаменитым Салах-ад-дином  стали вторгаться в сирийские владения ассасинов, а с дальнего востока уже тянулись несметные полчища татаро-монгол. Ассасины продолжали действовать, несмотря на оказываемое на них со стороны могущественного Салах-ад-Дина давление. Занимающий в то время пост Старца горы, шейх Рашид ад-Дин Синан, был достаточно умным и сильным политиком, которому удавалось за счёт ловкого лавирования между католиками и суннитами поддерживать суверенитет исмаилитского государства ассасинов. В 50-х годах XIII века, после разрушения Хорезма, войска Хулагу-хана, внука Чингизхана, вторглись в районы Западной Персии. Ослабленное государство исмаилитов пало практически без боя. Единственные, кто попытались оказать яростное сопротивление захватчику, были защитники горной крепости  Аламут. Татаро-монголы сутками беспрестанно атаковали горную вершину Аламут, пока по штабелям  своих трупов не смогли подняться к стенам горной крепости.   По приказу Хулагу-хана, татаро-монголы сравняли с землёй некогда навевавшую ужас на весь цивилизованный мир горную крепость Аламут, ставку “горных шейхов”, правителей ассасинов.  В 1256 году горная крепость Аламут навсегда исчезла с лица земли. Позднее, в 1273 году, египетский султан Бейбарс уничтожил последнее убежище ассасинов в горных районах Сирии.

С падением главной крепости ассасинов ушло в небытие и навсегда потеряно тайное знание ассасинов, которое они накапливали в течение почти трёх столетий. Прошло семь веков со времени падения ассасинов. Многое, что связано с их деятельностью, овеяно легендами и слухами. А было ли это, так называемое “тайное учение ассасинов”? Трудно сейчас ответить, однако по ходу возникают другие вопросы. Как, например, готовили ассасинов-смертников? Одного обещания рая явно недостаточно, чтобы человек терял страх, интерес к окружающему его миру и переставал отдавать отчёт  совершаемым им поступкам. Террористическая организация “Исламский Джихад” так же обещает шахидам прямой путь в рай, однако я был свидетелем того, как террорист-самоубийца в последний момент испугался привести в действие спрятанное на его теле взрывное устройство. Нет, простого “промывания мозгов” недостаточно, чтобы подготовить безотказного фидаина.   Что из себя представляло “посвящение”? Наверняка существовало нечто очень страшное, обладание чем было слишком опасным, чтобы его сохранять до сегодняшних дней. Вероятно, речь идёт о неком синтезе средневековых   изысканий иудейского каббализма (тайное мистическое учение иудаизма, хранящееся в глубокой тайне. Согласно поверью, обладание знаниями каббалы даёт человеку неограниченную власть над миром, поэтому к её изучению допускаются,  лишь единицы) и исламского мистицизма, обладание которым даёт безграничную власть над другими людьми.

Официально кровавая секта ассасинов прекратила своё существование в 1256 году, после того как пали крепости Аламут и Меммудиз. Ассасины, как и прежде, у истоков своего зарождения, были вынуждены рассеяться по горам и уйти в подполье. Спустя пять лет, египетский султан Бейбарс смог остановить и изгнать татаро-монгол, однако ассасины так никогда и  не восстановили своего былого могущества. Под ударами татаро-монгол прекратилась  история   грозной секты ассасинов, но продолжилось существование исмаилитского движения. Исмаилиты потеряли государство, но сохранили веру. В ХVIII веке иранский шах официально признал  исмаилизм как течение шиизма. Нынешний, прямой потомок последнего Старца горы – принц Ага-хан IV, в 1957 году принял главенство над исмаилитами. Однако нынешние исмаилиты мало чем напоминают ушедших в небытие грозных ассасинов.

Глава исмаилитского государства асcасинов носил титул шейх аль-джебель (старец гор). Хасан ибн Сабах умер в Аламуте в 1124 в возрасте 90 лет. Третий «старец» Хасан II провозгласил себя имамом. Его внук Хасан III восстановил шариатские нормы и признал верховный авторитет суннитского халифа из династии Аббасидов. Но его преемник Мухаммед обвинил предшественника в отступничестве. В 1256 войска Хулагу, внука Чингисхана, захватили Аламут и положили конец их государству, а в 1260 монголы разгромили сирийских асcасинов. Последние их крепости в Сирии захватил в 1273 мамлюкский правитель Египта Бейбарс. С падением государства асcасинов общины назаритов сохранились в различных странах Азии и Африки; в настоящее время они действуют в более чем 20 государствах и объединяют до 20 млн. человек. Резиденция их духовного главы находится в Индии. С 1957 исмаилитов-назаритов возглавляет Ага-хан IV.

Существует, чисто мусульманская традиция терроризма, оборвавшаяся много веков назад, но, как показал опыт, проявившая способность к возобновлению в новых исторических условиях.

Имя ей - Аламут. Так называется скала в горах Эльбурса (близ южного берега Каспийского моря), в Иране, на вершине которой когда-то высилась крепость с тем же названием, в переводе означающим "Гнездо хищника". На исходе XI века (все даты - по христианскому календарю) ею овладели исмаилиты, и с этого момента на сто шестьдесят шесть лет (1090-1256) Аламут сделался столицей своеобразного исмаилитского государства в государстве или, точнее, в государствах, ибо принадлежавшие ему крепости и замки были разбросаны на территории не только Персии, но также Ирака, Сирии и других стран. Европейцы называли его орденом, что, вероятно, достаточно точно, а его членов - асассинами, убийцами (франц. assassins, но русский не терпит повторения двойных согласных в одном слове). Более всего он был известен систематическими убийствами, которые совершали принадлежавшие к нему шахиды, смертники-смертоносцы, вероятно составлявшие особую категорию среди членов ордена.

Исмаилизм - ветвь шиизма; отличия исмаилитов от других шиитов на сторонний взгляд столь несущественны, что о них здесь не стоит даже говорить. Гораздо интереснее для нас сейчас то внутреннее перерождение, которое претерпел (на время) исмаилизм в середине и во второй половине XI века под водительством по-своему выдающегося реформатора Насир-и-Хосрова (умер в 1089 году) и его ученика Хасан-и-Саббаха (ок. 1050-1124). Главное новшество, ими инициированное, состояло в фактическом раздвоении исмаилитской доктрины на экзотерическую, предназначенную для массы последователей и ничем, по сути, не отличавшуюся от традиционного исмаилизма, и эзотерическую, "продвинутую", для более узкого круга избранных, которые сами себя называли низаритами или фидаинами, "борцами за веру". Первую привязывала ко второй общая вера в "имама времени" - владыку Аламута, Горного старца, как стали величать Хасан-и-Саббаха и тех, кто занимал его место после него (европейцы называли Горных старцев "гроссмейстерами"). История Аламута окружена множеством легенд, зато достоверные сведения о ней крайне скудны; в чем в значительной мере повинно нашествие монголов, не оставивших от твердыни исмаилитов камня на камне. Все же имеющиеся данные позволяют хотя бы приблизительно разглядеть "тайну лица" этого уникального в истории мусульманского мира движения.

Отметим высокую по тогдашним временам культурность низаритов или, во всяком случае, их верхушечного слоя. Она проявлялась даже внешне, на что не могли не обратить внимания крестоносцы (эпоха Аламута почти в точности совпадает с эпохой Крестовых походов). Грубоватые тамплиеры, чаще других с ними контактировавшие, дивились исходившим от них благоуханиям и их изысканной, незнаемой в Европе учтивости. Среди низаритов были известные в то время философы, алхимики, поэты. Вероятно, не будет преувеличением назвать Аламут одним из культурных аванпостов мусульманского мира. Сам Насир-и-Хосров был небесталанным поэтом, о котором Джами в своем "Бахаристане" (собрание жизнеописаний всех известных поэтов, писавших на фарси) нашел нужным сказать несколько лестных слов. Хасан-и-Саббах прославился игрой на зурне и оставил после себя несколько музыкальных сочинений. А что при этом он и его продолжатели руководили бандой убийц, не должно особенно удивлять. Это характерное ренессансное явление (на мусульманском Востоке Ренессанс начался раньше, чем в Европе; другое дело, что потом он "ушел в песок"). Князья и прелаты итальянского чинквеченто тоже были ценителями наук и искусств, нередко сами ими занимались, что не мешало им при случае пускать в ход кинжал или яд. Только низариты убивали не ради корысти или, скажем, прихоти, но исходя из религиозных соображений. Ибо, кроме всего прочего и даже раньше всего прочего, они были религиозными изуверами.

Низариты практиковали оккультизм, при этом не переставая считать себя мусульманами. Коран, с их точки зрения, требует аллегорического прочтения, доступного немногим избранным; более того, истинные его смыслы должны быть ограждены от "невежд", включая сюда и рядовых исмаилитов. "Мы, - писал Насир-и-Хосров, - обязаны не допустить людей к этому кладезю мудрости, к этому источнику всех наук, каковым является Священная Книга"1. Обычное для гностиков стремление вырвать у Бога хотя бы краешек утаенного приобретает у низаритов особый смысл; тайное знание они ценят не ради него самого, но как средство спасения. С их позиции только "знающие" могут спастись, тогда как "невежды" в любом случае обречены гибели.

Мы встречаем здесь столь резко выраженный элитизм, какого, наверное, нигде и никогда больше не было в мусульманском мире. Низариты, проникшиеся тайным знанием, считают себя ни больше ни меньше как "потенциальными ангелами", одной ногой уже стоящими в раю. Их уже посещают райские видения - когда они принимают гашиш. В Передней Азии гашиш (завезенный из Индии) был тогда новинкой, и потому их даже прозвали "потребителями гашиша", по-арабски хашшишин. Вполне возможно, что асассины принимали гашиш перед тем, как шли "на дело".

Кстати, слово "асассин" есть искаженное хашшишин. Европейцы не поняли его значения и нашли созвучное ему слово, наиболее в данном случае уместное. Все остальные люди, "незнающие", для низаритов - "сброд", заслуживающий только презрения, "муравьи". Из Аламута, с трехсотметровой скалы, возвышающейся в и без того высоких горах, они и вправду должны были выглядеть муравьями, которых ничего не стоит раздавить. Мировоззрение низаритов отличает высочайшая эсхатологическая напряженность. В их представлении мир сей есть гигантский атанор (алхимическая печь), в котором идет селекция наиболее совершенных человеков для ангелической жизни. Все несовершенные, а их подавляющее большинство, обречены гибели. Свою задачу низариты видели в том, чтобы "помочь" Богу - ускорить гибель всех "лишних", неверных, к числу коих отнесены не только не-мусульмане, но и все мусульмане, не принадлежащие к исмаилитам. Своего рода революционное нетерпение на религиозной основе.

Как писал Насир-и-Хосров: "Мы должны убивать неверных / По велению Аллаха Всевышнего, / Ибо неверный более змея, чем змея". Хасан-и-Саббах не поколебался даже казнить по ложному обвинению в неверии всех своих сыновей - только для того, чтобы показать, как мало он ценит жизнь человеческую. Орудие убийства было всегда одно и то же - отравленный кинжал. Убивали или пытались убить всех, кто оказывался на их пути - монархов, визирей, губернаторов, военачальников. Чтобы подобраться к своей цели, асассины обычно прибегали к травестии: они переодевались и гримировались, приобретая облик тех, кто мог получить доступ к намеченной ими жертве. Как правило, их потом настигала кара, но они были к ней готовы: напомню, что все они считали себя шахидами. Аламут был для них чем-то вроде тренировочного лагеря, где их обучали языкам, техникам проникновения в чужую среду.

В зоне действия крестоносцев главной целью асассинов становились "христианские псы". Им удалось убить некоторых известных рыцарей: в их числе Конрад Монферратский, Филип де Монфор и Раймонд II Триполитанский. Покушались они, хотя и неудачно, на крестоносных королей - Ричарда Львиное Сердце и Людовика Святого. Убивали и рядовых рыцарей, в частности иоаннитов. Почему-то не убивали тамплиеров, с которыми у низаритов были какие-то сложные отношения. Низариты ощущали некоторое несоответствие между высотою эсхатологической цели, которую они себе поставили, и кустарным способом человекоистребления, однажды ими принятым. В своих алхимических лабораториях они пытались получить такие химикалии, посредством которых можно было бы уничтожать целые города, народы, государства. Чтобы, как писал Насир-и-Хосров, "кровью человеческой окрасить землю в цвет хуллы".

Эта слишком ранняя мечта о придании истории фантастического измерения, как и вся вообще творческая деятельность низаритов, была грубо прервана монголами, которые сумели взять считавшийся неприступным Аламут и тем самым фактически поставили точку в истории низаритского движения. Большинство низаритов погибло в войне с монголами, и лишь немногие нашли прибежище в действительно недоступном для завоевателей Бадахшане, на Крыше мира, откуда они могли взирать на человечество с еще больших высот, но достать его уже не могли. В дальнейшем низаритское движение выдыхается и растворяется в исмаилизме, а сам исмаилизм географически смещается в сторону Индии. Семь с половиной веков один лишь ветер гуляет на вершине Аламута. Но события последних лет превращают его в "значащую точку" не только совершившейся истории, но и истории совершающейся. Идет не просто джихад, но джихад хафи, священная и тайная война, и это расширяет "веер" всевозможных его объяснений.

Одно из них - "тайновидческое", оккультное. Его спародировал Умберто Эко в романе "Маятник Фуко" (I988). История осуществляется согласно Плану, разработанному еще некими раввинами в иерусалимском храме Соломона, от которых он перешел к исмаилитам, от них к Хасан-и-Саббаху ("поразительному, мистичному и безжалостному герою"), от его наследников к тамплиерам, тоже будто бы нашедшим прибежище в Индии, и так далее. И ныне их наследники управляют судьбами мира из каких-то подземелий, ожидая "часа икс", когда они смогут выйти на поверхность и собраться у некоего Камня, точное местонахождение которого неизвестно. Это может быть Камень, стоящей возле мечети Омара в Иерусалиме (выстроенной рядом с храмом Соломона), но может быть - "твердыня Аламут". Историю нельзя, конечно, оценивать только по шкале "интересное - скучное". Но если уж прибегнуть к этой шкале, то мне, например, как раз оккультная история, однажды и навсегда привязанная к идее мирового заговора, представляется скучной и гораздо более интересной - история реальная. Хотя театральными эффектами она не слишком балует. И призрак Аламута здесь не выскакивает из-под земли, сопровождаемый громом и молнией, но тихо прокрадывается за спины действующих акторов (как теперь выражаются социологи) исторической драмы. Публично с "героями Аламута" солидаризируются отдельные исламские экстремисты и экстремистские группы. Но их, в общем-то, немного. С позиции ортодоксального ислама низаритское движение представляет собою безусловную ересь - так оно расценивалось в прошлом, так расценивается и сейчас, в частности шиитским духовенством в Иране (напомню, что низаритское движение вышло из исмаилизма, который вышел из шиизма).

Тем более оно должно быть чуждо ваххабитам, из среды которых ныне выходит основная часть террористов. Гностические воспарения Горных старцев - это для них что-то очень далекое и малопонятное. Они ведь буквалисты и боятся на шаг отойти от того, что прописано в Коране. О них говорят, что они ничего не видят дальше Алифа (первая буква арабского алфавита, означающая также "Единый", то есть Аллах). Так-то оно так, но откуда тогда возник терроризм? В Коране нет такого аята, опираясь на который можно было бы его оправдать. Коран оправдывает, при определенных обстоятельствах, священную войну, но при условии соблюдения целого ряда требований: не трогать женщин (если они сами не берут в руки оружие), стариков и детей, не употреблять отравленных стрел и так далее. И призывает не только к священной войне, но также, и даже чаще, к проявлению терпимости в отношении неверных, по крайней мере в отношении "людей Писания" (иудеев и христиан). Сам Мухаммед, каким его рисует предание, был скорее добродушным человеком; совершенно невозможно представить, чтобы он одобрял те гекатомбы, которые преподнесли миру исламские террористы за последнее время. Нынче психологические истоки терроризма по всему миру в значительной мере одни и те же. В мировом "информационном пространстве" происходят какие-то "химические свадьбы" (воспользуюсь формулой розенкрейцеров), порой сближающие людей, далеких друг от друга идейно и духовно, на тех или иных "симпатических началах". Ответ на вопрос: "Отчего террористы взрывают дома и убивают людей?" - может быть дан "в мировом масштабе". От ложного представления о справедливости. От ненависти. От отсутствия любви. От скуки, наконец. Или жажды "действия". В "Острове пингвинов" Анатоля Франса анархисты сами толком не могут объяснить, зачем им нужно взрывать небоскребы Большого города. Ответ их прост и загадочен: "Так будет лучше".

Но в психологии исламских террористов (как некогда у асассинов) есть и религиозная составляющая. На Западе (включая в данном случае и Россию) терроризм - явление, главным образом, постхристианского мира. И те террористы, которые, прежде чем метнуть бомбу, крестились на образа (были и такие), отнюдь не считали, что совершают богоугодное дело. Русский поэт, сам глубоко замешанный в делах бомбистов, твердо знал:

Убийца в град Христов не внидет, Его затопчет Бледный конь И Царь царей возненавидит.

В исламе ценность человеческой жизни может быть сведена к нулю. Ибо здесь отношения между Творцом и Его творением во многом принципиально иные. В исламе Творец осуществляет более жесткий надзор над творением, не предоставляя ему той воли, какую Он предоставляет ему в христианстве. Для христианина существуют императивы, предстоящие ему персонально, как этической личности, а человеческим коллективам никакие императивы не предстоят; иначе говоря, на путях истории не существует безусловных норм и заданий - здесь возможно и неизбежно разветвление путей и множественность заданий. Для мусульманина множественность и разнообразие означают уход от Единого (в христианстве, напомню, Бог - Триедин) и потому не имеют смысла или, точнее, получают смысл только на стороне Иблиса (дьявола). В христианстве ничто из исторически нажитого не пропадает даром, в ожидании, когда наступит Час преображения. В исламе нет преображения, есть только уничтожение в конце времен всего временнoго. Поэтому в рамках ислама возможно такое презрение к миру сему, какое абсолютно немыслимо для христианина (я исключаю из рассмотрения сектантов).

Христианин не сможет сказать, как сказал Омар Хайям: "Наш мир - Творца ошибка, плохой приют на час". Всегда подвижный ум гениального Хайяма не задерживается, правда, на этой мысли, но она у него совсем не случайна. А вот для его школьного товарища (по медресе в городе Нишапур) Хасан-и-Саббаха, ставшего первым из Горных старцев, она, очевидно, определила весь дальнейший жизненный путь. У нынешних террористов-мусульман есть также существенные различия на уровне психологии, между рядовыми исполнителями и манипулирующими ими "генералами". Рядовые, шахиды - в подавляющей части немудрящие парни из бедных семей, вроде "застенчивых школяров", ставших теми талибами, которые ныне известны миру. "Генералы" же, насколько мы о них знаем, представляют собою довольно пеструю кувырк-коллегию; отличает ее дьявольская изощренность, выдающая отдаленное родство с "учителями холодных вод" (оккультный термин) с горы Аламут.

Разумеется, далеко не всякий мусульманин, проникшийся презрением к миру, может сделаться террористом. Тут есть, однако, некая ловушка, которую добрый обойдет, но в которую попадет злой или отчаявшийся. Ибо, как сказано в замечательном 12-м аяте суры "Перенес ночью", "...человек взывает ко злу так же, как он взывает к добру; ведь человек тороплив". Западная цивилизация, конечно, не представляет собою "царство справедливости", каким оно рисовалось утопистам. В ней есть и свет, и тени, в подлунном мире, увы, друг с другом неразлучные. Нью-Йорк, ставший мишенью террористов, - это не "Город на холме", о котором мечтали ранние поселенцы, и не "Вавилон на Гудзоне", как его иногда называют сами американцы, - в нем есть черты того и другого. В нем есть неугасимая энергетика "вечного Запада", исстари стремившегося к елико возможно большей справедливости и всеобщему благополучию. А что есть в нем злого и порочного, подлежит - опять же по возможности - исправлению, а не тому, что исламисты называют "выдергиванием плевелов в саду Аллаха". Плевелы могут быть отделены от пшеницы лишь в конце времен и отнюдь не человеческой рукою. И не человеческим умом будет вынесено последнее суждение о том, что есть на самом деле плевелы и что есть пшеница.

Кстати, не совсем понятно, зачем надо выдергивать плевелы, если сад в любом случае заслуживает презрения. На деле "выдергивание плевелов" может привести лишь к еще большей запущенности сада. Это хорошо показано в "Острове пингвинов". Анархисты преуспели в разрушении Большого города, но что было потом? Потом среди руин бродят козы и люди, одетые в козьи шкуры, - человечество возвращается к дикости. Проходит много веков, прежде чем прогресс возобновляет свою работу, выбирая пути, схожие с теми, что однажды уже были пройдены. В итоге вновь вырастают большие города с миллионами жителей, небоскребами, интенсивным движением etc. Попытка сорвать поступательный ход истории оборачивается бессмыслицей - возвращением примерно в ту же точку, где было принято роковое решение.

Двигаться имеет смысл только вперед, каким бы опасно-загадочным ни выглядел предлежащий путь. На этом пути мусульманский мир вряд ли останется простым восприемником достижений (и провалов) Запада; вероятно, он призван сказать "свое слово", на что он, безусловно, способен (напомню, что развитие наук, искусств и ремесел началось на мусульманском Востоке раньше, чем на Западе, и лишь в последующие века оно приостановилось). Если удержать "столкновение цивилизаций" в рамках столкновения цивилизаций (предупреждая выплески варварства или подавляя их), оно будет не только не страшным, но плодотворным для обеих сторон. Одно ясно как дважды два: "бежать от Аламута" (У. Эко) можно только совместными усилиями христиан и мусульман.